Том 10. Пьесы, написанные совместно - Страница 71

К оглавлению

Ашметьев. Это нисколько не весело, по крайней мере — мне. Но ты не отвечаешь на мой вопрос. Мальков тебе нравится?

Варя. Ничего, что ж, он человек хороший.

Ашметьев. Хороший?

Варя. Очень хороший.

Ашметьев. А если б он за тебя посватался?

Варя. Ну, что ж за беда.

Ашметьев. И ты бы пошла за него?

Варя. Не знаю. Как ты скажешь, папка?

Ашметьев. И ты меня послушаешь?

Варя. Послушаю.

Ашметьев. Так я тебе скажу, что вообще тебе еще рано выходить замуж; а если уж выходить, так никак не за него, никак не за него.

Варя. Отчего же?

Ашметьев. Он не только любить тебя, он даже оценить тебя не может.

Варя. Да отчего же?

Ашметьев (горячо). Он грубый материалист, человек бесчувственный.

Варя. Нет, он добрый человек.

Ашметьев. Вот ты споришь! Ты не знаешь жизни, не знаешь людей и споришь с человеком опытным. (Ходит в волнении взад и вперед.) Значит, ты действительно к нему неравнодушна?

Варя. Да он, папка, добрый.

Ашметьев (подходя к ней). Друг мой, дитя мое, они притворяются, они нарочно притворяются добрыми, особенно перед простым народом, чтоб об них хорошо говорили, а в душе у них, о! Один расчет, один расчет.

Варя. Нет, он не притворяется, он хороший человек.

Ашметьев. Они грязные люди, и физически, и нравственно.

Варя. Ай, папка, что ты говоришь!

Ашметьев. Он ужасный человек, он развратит твою душу, он погубит в ней все благородное, все возвышенное, все святое.

Варя. Напрасно, папка, напрасно, он отличный человек.

Ашметьев. Так ты его любишь? Так бы ты и говорила, я бы не стал и толковать. Зачем говорить правду про любимого человека, зачем огорчать тебя! Я бы тебе лгал, я бы хвалил его.

Варя. Ах, папка, да я тебе верю, во всем верю; мне хотелось тебя помучить. Я вижу, что ты ревнуешь, вот я нарочно и говорю напротив.

Ашметьев. В таком случае извини, что я усомнился в твоей искренности. Ты мне так дорога, я так берегу, жалею тебя, что одна мысль расстаться с тобой навела на меня ужас. Я, может быть, несколько даже преувеличил недостатки Малькова, может быть он действительно не совсем дурной человек; но он не для тебя, не для тебя, прелестное дитя!

Варя. Я тебя послушаюсь; если он посватается, я прямо, наотрез скажу, что не пойду за него!

Ашметьев. Оставайся как можно дольше такой дикаркой! Жен, матерей, экономок много, а ты, милая дикарка, ты редкость, ты дивное создание, счастливая случайность в будничной жизни. Но надобно иметь очень чуткую душу и тонкие нервы, чтоб уметь понять тебя и наслаждаться тобой.

Варя (обнимая Ашметьева). Ах, папка, милый папка!

Ашметьев. Мне страшно представить, что ты окунешься в прозу жизни, в это болото, которое опошляет и грязнит… Хороша бабочка, когда она порхает с цветка на цветок, а возьми ее в руки, изомни — куда денется ее красота. Варя, дикарка! Ты так мила, так очаровательна своей прелестью. Мне страшно подумать, что с тебя облетят и золотые блестки, и жемчужная пыль.

Варя. Я при первой встрече скажу ему, чтоб он не смел и думать. Да погоди, он в саду; поди в аллею, я сейчас с ним поговорю. Ты будешь доволен мной, золотой мой папка.

Ашметьев уходит в аллею. Выходит Мальков.

Явление седьмое

Варя и Мальков.

Мальков. Варвара Кирилловна, поди-ка сюда на минутку.

Варя. Что вам угодно?

Мальков. Учтивости пошли? Ну, ладно, будем по-учтивому разговаривать. Вершинский в Петербург уезжает?

Варя. Да, уезжает.

Мальков. Не солоно хлебал… Это не вредно.

Варя. Я сказала ему, что он мне не нравится.

Мальков. Чему тут нравиться! Мамай какой-то! Беспардонный совсем: сечет, и рубит, и в полон берет. Ну, как же теперь?

Варя. Что «как же»? Я не понимаю вас.

Мальков. Вот тебе раз! Понимать перестала! К Кириллу-то Максимычу итти мне?

Варя. Зачем?

Мальков. Миндальничать изволите. «Зачем итти»! Дочку просить в замужество, чтоб законным браком… Поняли теперь?

Варя. Прежде, я думаю, нужно меня спросить.

Мальков. Да ведь уж тебя-то я спрашивал, ты с полным удовольствием.

Варя. Прежде я глупа была…

Мальков. А теперь поумнела? Скажите, пожалуйста! Незаметно что-то!

Варя. Я прежде не знала, что вы — грубый материалист.

Мальков. Что за вздор такой! Да ты знаешь ли, что такое материалист?

Варя. Конечно, знаю.

Мальков. Ну, что же это: зверь, птица, рыба?

Варя. Совсем нет. Материалист значит — который всё грубости говорит.

Мальков. Вот так! Час от часу не легче!

Варя. Вы не только любить, вы не можете даже понять меня.

Мальков. Ну, будет же, уж довольно дурачиться.

Варя. Как вы смеете?

Мальков. Что, что я «смею»?

Варя. Так говорить со мной.

Мальков. Да как же разговаривать-то с тобой, по-латыни, что ли?

Варя. Я не девка деревенская, это неучтиво.

Мальков. Да, вот что!

Варя. Ведь все-таки я барышня.

Мальков. А коли ты хочешь барышней быть, так веди себя, как барышням подобает. Сиди сложа ручки, читай умные книжки, parlez frangais, tenez vous droit! говорите по-французски, держитесь прямо! Тогда уж я не только так, я и никак с тобой разговаривать не буду.

Варя. Да и не нужны мне ваши разговоры, не нуждаюсь я в них. Я мила своей простотой, я очаровательна — с меня и довольно. Кто меня любит, тот должен желать, чтоб я всегда оставалась такой.