Том 10. Пьесы, написанные совместно - Страница 48

Елена. Пойдемте танцевать.

Действие четвертое

Декорация первого действия. Та же комната, но богаче отделанная и обставленная. Фамильные портреты стоят на полу, а вместо них висит дорогая картина.

Явление первое

Прохор, один, обметает мебель.

Прохор. Старики с фабрики приехали; два раза присылали узнать, дома ли. Ну, где, мол, скоро ль их дождешься? За город кататься поехали! Авось хоть при стариках-то угомонятся немножко, а то ведь это наказанье сущее: каждый день либо с утра до поздней ночи, либо с вечера на всю ночь, а ты до четырех утра не спи, дожидайся их! (Подходя к портретам.) Что эти идолы-то тут стоят! Прибрать бы их, да не знаю, куда повесить.

Входит Настасья Петровна.

Явление второе

Прохор и Настасья Петровна.

Прохор. Сами пожаловали…

Настасья Петровна (садясь). Ждала, ждала, Да уж моченьки моей нет… Часа четыре как с железной дороги приехали; сижу у окна да гляжу, как сыч.

Прохор. Теперь, чай, скоро будут; потому если на вечер куда, так переодеться домой заедут.

Настасья Петровна. Как тебя звать-то?

Прохор. Прохором, сударыня!

Настасья Петровна. Ты, что ли, Прохорушка, Андрюшу-то одеваешь?

Прохор. Нет, у них свой камердинер есть; а мое дело — передняя, да вот комнаты убрать, ну, опять у стола — мало ли дела!

Настасья Петровна. А почивают-то они где?

Прохор. Андрей Гаврилыч (показывая налево) вот здесь, на своей половине, а Елена Васильевна (указывая направо) — у себя, на своей-с.

Настасья Петровна. Как, врозь?

Прохор. Так точно. Как следует.

Настасья Петровна. Неужели и всё так?

Прохор. Всё так-с, как следует, как завсегда у господ бывает — на две половины.

Настасья Петровна. Да ведь муж-то и жена — одно, какие ж тут две половины? Коли бог сочетал воедино, на что же пополам-то делить?

Прохор. Уж это не нашего ума дело. Стало быть, так следует. Надо полагать, что так лучше, либо мода такая, а то кто б им велел!

Настасья Петровна. Что это ты, уж не врешь ли, Прохорушка?

Прохор. Что мне, помилуйте! Обыкновенно две половины: и гости, ежели к Андрею Гаврилычу или по делам, так они у себя принимают; а ежели к Елене Васильевне — так они на своей половине принимают.

Настасья Петровна. И гости-то разные?

Прохор. Разные-с.

Настасья Петровна. Ну, а чай как поутру?

Прохор. Завсегда врозь: потому Андрей Гаврилыч раньше встают и чай пьют, а Елена Васильевна позже — и кофе кушают.

Настасья Петровна. А обедают?

Прохор. Кушают вместе, уж это везде так.

Настасья Петровна. Ну, то-то уж, а то ведь это все одно что чужие. А согласно живут-то?

Прохор. А этого мы знать не можем, потому редко их и видишь: только что за столом-с. Когда Андрей Гаврилыч вечером покойной ночи желают, так ему ручку дают поцеловать; поутру тоже, когда с добрым утром — так опять ручку.

Настасья Петровна. Все ручку да ручку. (Качает головой.)

Прохор (прислушивается). А вот, должно быть, и приехали: что-то задвигали в передней, и дверями хлопают, и разговор слышно.

Настасья Петровна. Так я в Андрюшины комнаты пойду. Коли это мой старик, так ты не сказывай, что я здесь. (Уходит в дверь налево.)

Прохор уходит в переднюю. За сценой голос Елены Васильевны: «Пустите, что за глупости! Пустите, говорю я!»

Вбегает Елена за ней входит Андрей.

Явление третье

Елена и Андрей.

Елена. Сумасшедший, что вы делаете?

Андрей. А что такое? ничего-с!..

Елена. Я ведь не ребенок; можно ль носить на руках да еще на лестницу?

Андрей. Ничего-с, своя ноша не тянет. Я вас и дальше хотел нести, да кабы не вырвались, дотащил…

Елена. Куда это дальше?

Андрей. До самого до места…

Елена. До какого?

Андрей. Да ведь устали, отдохнуть захотите — так уж я прямо в спальню и хотел доставить.

Елена. Вот как! Это очень мило.

Андрей. Так я сию минуту-с!

Елена. Ну, нет, не трудитесь! Я и сама дойду, настолько-то сил у меня хватит. До свидания!

Андрей. Куда же вы?

Елена. Я пойду переоденусь.

Идет к двери, Андрей за нею.

Нет, нет, отправляйтесь на свою половину.

Андрей. Только и всего-с?

Елена. Чего же вам еще?

Андрей. Не много-с…

Елена. Ах, нет! вы очень нынче умно вели себя вас следует наградить. (Гладит по голове Андрея и целует.)

Андрей. Что же это, насмешка-с? Нет-с, уж лучше не дразните меня и не играйте со мною. У меня натура горячая и силы довольно-с. Другой раз заиграете, так, пожалуй, и не отыграетесь от меня.

Елена. А, вот как! Ну, так я буду осторожнее. Прощайте!

Андрей. Однако что ж это за тиранство, Елена Васильевна?

Елена. Какое тиранство? Ах, оставьте, пожалуйста!

Андрей. Как оставить? Поговорить надо, я желаю-с!

Елена. После как-нибудь. (Хочет идти.)

Андрей (берет ее за руку). Нет, уж извините. Откладывать зачем же — очень накипело. Вот почти месяц вы моей женой считаетесь, а жена ли вы мне? Какая моя жизнь? Забрался было в мечтах-то выше облака, да вот и свалился. Ведь я вас любил, выше всего на свете ставил… Вы думаете, легко мне говорить теперь в глаза, что вы меня обманули?

Елена. Чем обманула? Как?

Андрей. Да так, хуже чего не бывает; и обманывали нас и грабили — это с нами за нашу глупость случалось, а такой обиды и во сне не снилось, и врагу не пожелаем. Что я для вас сделал — об этом я говорить не стану, потому что вы за попрек сочтете, но я вам душу, душу отдал-с… Понимаете ли, душу отдал…