Том 10. Пьесы, написанные совместно - Страница 124

124

Наташа. Нет, бабушка… я еще не знаю.

Федосья Ивановна. То-то; уж тогда простимся как следует, оплачу я тебя.

Наташа. Бабушка, да ведь не в могилу; еще увидимся.

Федосья Ивановна. Как знать? Мои такие года, что за один день поручиться нельзя… У тебя колечко-то мое, что я тебе подарила?

Наташа (с улыбкой). У меня, бабушка, вот оно!

Федосья Ивановна. Да ты не смейся! Дешевенькое оно, серебряное, а ты его носи — не снимай да посматривай на него почаще, оно с молитвой, вот бабушку и будешь вспоминать. А надоест оно тебе, так не бросай; больно обидишь меня. Ты мне его по почте пришли, так я и буду знать, что ни бабушка, ни молитвы ее тебе уж не нужны.

Наташа. Да, бабушка… да что вы! Я его никогда не сниму.

Федосья Ивановна. А отпустить я тебя отпущу с благословением… Ну, я в малинник пойду… словно как у нас поспела… погляжу. (Уходит.)

Наташа. Ну вот, у меня точно камень с души свалился, бабушка отпускает. Что ж теперь меня может удержать здесь?.. Ничто мне не дорого. Прощай, родное гнездо!

Входит Семен.

IV

Наташа и Семен.

Семен. Наталье Михайловне.

Наташа. А, это вы, Семен Иваныч. Я хочу вас просить.

Семен. С полным удовольствием. Что угодно?

Наташа. Сходите к Евлампию Михайловичу.

Семен. К ему? Вот так раз!

Наташа. Да. И попросите сейчас же притти сюда.

Семен. А вот и другой! Это для чего же будет?

Наташа. А это уж не ваше дело. Сходите, если хотите мне сделать удовольствие.

Семен. Это мы можем, коли для вас удовольствие составляет. Только не вышло бы наоборот: заместо удовольствия-то неудовольствие.

Наташа. Ну, не нужно, если не хотите. И без вас обойдусь.

Семен. Наталья Михайловна, да что серчать-то! Видите, я пошел.

Уходя, встречается с Медыновым. Наташа уходит в дом.

V

Медынов и Семен, потом Федосья Ивановна.

Медынов. Что бежишь?

Семен. Послали.

Медынов. Куда?

Семен. За барином.

Медынов. Зачем он?

Семен. Стало быть, понадобился. (Махнув рукой.) Пиши пропало! (Уходит.)

Медынов (в раздумчивости.) Да, действительно пропало… Много тут кой-чего пропало: хорошая девушка пропала, счастье семьи пропало, мои мечты пропали.

Федосья Ивановна выходит из кустов.

Федосья Ивановна. Вы еще, батюшка, не уехали?

Медынов. С мельником вашим все хороводились насчет подтопу.

Федосья Ивановна. Что вы как будто не в духе?

Медынов. Так, взгрустнулось… точно что от сердца отрывается… Хорошо, что я вас встретил… поговорить хочется. Не то чтоб я утешенья ждал, а так вот… хочется поговорить, да и все тут; скучно будет домой ехать, ни с кем не поговоривши.

Федосья Ивановна. Ну, что ж, поговорим, если угодно.

Медынов. Я виноват перед вами.

Федосья Ивановна. В чем это, батюшка? Вот уж не знаю.

Медынов. А вот в чем!.. Робок я и нерешителен; давно бы мне надо было поговорить с вашей внучкой, а я все ждал чего-то. А сказать было что.

Федосья Ивановна. Ну, теперь скажите.

Медынов. Поздно. Теперь уж она меня слушать не станет… не станет, бабушка, не станет.

Федосья Ивановна. Ну, что ж с ней? Я тут ни при чем. Не заставишь, коли не хочет.

Медынов. Ну вот, значит я и виноват. Давно бы мне надо было ей сказать, что я люблю ее; а я все ждал, когда она станет улыбаться мне послаще. Я ведь чудак; меня и барышни ловили немало, да на что мне они? В моей хате с длинным-то хвостом и повернуться негде. Вот я ждал, ждал, да и дождался: стала она сладко улыбаться, да только не мне.

Федосья Ивановна. Что ж делать! Насильно мил не будешь. А вины вашей я все-таки никакой не вижу.

Медынов. Вот какая моя вина: кабы я пораньше догадался, так, может быть, и не случилось бы того, что теперь вышло.

Федосья Ивановна. А что ж такое теперь вышло? Нет, вы позвольте… вы мне скажите!

Медынов. Скажу. Знаете ли вы, бабушка, что прежде девки попроще и поглупее были?

Федосья Ивановна. Знаю.

Медынов. Только о любви и думали.

Федосья Ивановна. Знаю.

Медынов. Ну, их на эту удочку и ловили.

Федосья Ивановна. И это знаю.

Медынов. Теперь девушки уж не так малодушны, теперь они поумнее.

Федосья Ивановна. Да, это правда ваша.

Медынов. Теперь стали рассуждать о высоких предметах, которых они не понимают. Ну, и ловцы удочку теперь переменили: ловят их на высокие предметы. А ловцы-то все те же, мерзость-то все та же: холодное, бессердечное обольщение. Это старая, скверная привычка, которую давно пора бросить. Как-таки человек не может пройти мимо девушки, чтоб петлю не закинуть, чтоб не попробовать запутать да с толку сбить? А еще образованными называются.

Федосья Ивановна. Да про что вы? Не понять мне тут ничего. Как это на высокие предметы ловить? Наташа у меня не такая; я ее пуще глазу берегу. Да и недолго мне любоваться-то на нее, уходит она от нас.

Медынов. Уходит? Так, так. Вы желаете знать, как это на высокие предметы ловят? А вот так и ловят, как вашу Наташу поймали. Коли это только угар, так он вылетит, тогда и меня вспомните! А коли серьезно, так простите мою вину, что не успел я, прежде других, запутать ее красивыми словами, я все-таки честнее. Прощайте, бабушка! (Уходит.)

Федосья Ивановна. Ну вот, что наговорил. И сам-то как полоумный, да и меня-то с толку сбил. А видно, очень видно, что любит Наташу-то. Вот и мечется, бедный, и толкует бог знает что.

124