Том 10. Пьесы, написанные совместно - Страница 114

К оглавлению

114

Сарытова. Помири меня с сестрами.

Бондырева. Да что тут мирить-то? Что они такое? Девчонки! Приласкай — вот и все!

Явление девятое

Сарытова, Бондырева, Бондырев и Ольга.

Бондырева. Ну, вот тебе и Ольга!

Сарытова. Я не знаю, как и начать!

Бондырева. Начнем. Что тут Мудреного! Оля, вот твоя сестра и мать крестная думает, что она была виновата пред вами. Она об этом сокрушается, хочет помириться с вами.

Сарытова. Оля, мне нет оправданья, я знаю; но я прошу тебя, прошу…

Бондырева. Будет толковать-то да старую дрянь ворошить. Мир, так мир!

Оля (обнимает Сарытову). Мама, я забыла, забыла!

Явление десятое

Те же, Настя, Митрофан и Гурьевна.

Бондырева. Ну, беги сюда, целуй сестру!

Настя (запыхавшись). Нет, погодите, дайте дух перевести! (Отдохнув немного.) Я выхожу замуж!

Бондырева. Ах, батюшки мои! Чего только этой егозе в голову не придет!

Ольга. Настя, что с тобой, в уме ли ты?

Бондырев. Вот одолжила! Ах ты, куцая!

Настя. Вот мой жених! (Указывает на Митрофана.)

Бондырева (всплеснув руками). Матушки мои!

Ольга. Ах, Настя, Настя!

Настя (указывая на Сарытову). Это я ей назло! Он хочет к предводителю просьбу написать, чтоб нам дали других попечителей, и будет управлять нашим именьем.

Бондырева. Нет, тебя нужно запереть. (Строго.) Полно глупости-то болтать, поди поцелуй сестру! Баркалова прогнали, теперь ты сама будешь полной хозяйкой.

Настя. И мама будет меня слушаться?

Сарытова. Буду, буду!

Настя (бросаясь на шею Сарытовой). Ах, мама, мама!

Гурьевна. Что ж вы нами очень брезгуете? Он по хозяйственной части даже очень хорошо понимает.

Бондырева (Гурьевне). Ты у меня смотри, я тебе такое хозяйство задам! Я до тебя доберусь! (Сарытовой.) Вот, Серафима, всегда так бывает в семействах, когда голова-то с пути собьется: и поползут разные Лизгуновы да Гурьевны, а девушки хоть за волостных писарей рады, только б из дому вон!

Настя (кланяясь Митрофану). Не надо, не надо! Прощайте!

Митрофан. Я говорил, что нам с тобой журавлей в небе не поймать. Пойдем, будем ловить синиц! (Уходит с Гурьевной.)

Бондырева. Все в сборе, только управляющего недостает!

Сарытова. Ах, прошу вас, не напоминайте мне!

Бондырев. Да не того, другого.

Бондырева. У Олиньки жених есть, он не нынче завтра приедет. Вот уж это будет законный, настоящий управляющий!

Настя. Оля, Оля, как я рада! (Бросаясь к Сарытовой.) Мама, мама!

Бондырева. А теперь на мировой, на радостях, шампанского выпьем; не все же он, окаянный, вино-то вылакал!

Бондырев. Важно! Ну, уж я теперь и кондрашки не побоюсь, выпью!

Старое по-новому

Комедия в четырех действиях

Действие первое

ЛИЦА:

Федосья Ивановна Семушкина, вдова, содержательница постоялого двора.

Пелагея Климовна, ее невестка, вдова.

Наташа, дочь Пелагеи Климовны.

Алексей Парфенович Медынов, землевладелец соседний.

Ефим Лукич Щемилов, прасол, с большим достатком, за сорок.

Семен Стойкий, по прозвищу Сенька рыжий, молодой парень, сын трактирщика.

Всеволод Петрович Пикарцев, землевладелец.

Пикарцева, его жена.

Евлампий Михайлович, его племянник.


Комната на постоялом дворе Федосьи Ивановны.

I

Федосья Ивановна (в очках, сидит и читает) и Пелагея Климовна (входит).

Пелагея Климовна (в дверях). Пропасти-то на вас нет! (Оборотясь.) Маменька, вы бы хоть кур-то с огорода спугнули. Останемся без гороху!

Федосья Ивановна. Ах ты, необразованная женщина! Разве не видишь, что я делаю?

Пелагея Климовна. То-то вижу… книжки божественные читаете, а за делом все я да я. У белоручки у нашей все из рук валится, а вы все о душе. С ног сбилась!

Федосья Ивановна. Подумай, что ты говоришь. Каменная! Такие потери… мужа лишилась, сына. Об чем же и думать мне, как не о душе?

Пелагея Климовна. Хорошо думать-то от сытости да у кого мужчина в доме. А у нас впору о куске позаботиться. У семи дел одна… разрывайся, как знаешь: и в поле, и в огород, и в кухню. Как в котле кипишь!

Федосья Ивановна. Глупая женщина! Да смеешь ли ты меня учить? Кто я тебе?

Пелагея Климовна. Э, маменька, этот форс-то надо оставить. Было ваше время, покомандовали! Дрожали перед вами, а теперь будет!

Федосья Ивановна. Да тогда только и порядок в доме был, как я командовала да тебя в страхе держала, А теперь что? От твоего бесовского языка и нам бежать из дому, да и добрые люди обегать стали.

Пелагея Климовна. Как раз! От меня! Эх, маменька! были соты медовые — были и гости; а осталась одна восчина, так и сесть не у чего. Летали-то вы куда как высоко, посмотреть, так шапка ломится… С господами компании, внучку в школу… А на бобах сели — и остался один смех. Чествователи ваши все врозь, а внучка ни к селу ни к городу. Уж куда нам нос задирать. А то книжки спасительные да о душе!

Федосья Ивановна. Я с тобой, с необразованной, и говорить не хочу. Грубиянка! Язычница! Можешь ли ты меня понять?..

Пелагея Климовна. Где понять! Понимала, понимала, да накладно стало. Вижу какой ни на есть умишко, да надо своим жить, а не вашим. Вы вон Сеньку рыжего прочите во двор взять, чтобы перед вами угодничал, так это дело не подойдет, нет-с, не подойдет. Нам надо не такого, а чтобы спокойствие предоставил. А то Сенька рыжий!

114